Неточные совпадения
— Вот — дура! Почти готова плакать, — сказала она всхлипнув. — Знаешь, я все-таки добилась, что и он
влюбился, и было это так хорошо, такой он стал… необыкновенно удивленный. Как бы проснулся, вылез из мезозойской эры, выпутался из созвездий, ручонки у него длинные, слабые, обнимает, смеется… родился второй раз и —
в другой мир.
—
Влюбился он
в нее, вот что, — сказала Сомова, ласково глядя на своего
друга. — Он у меня жадненький на яркое…
«Неужели
влюбилась в другого?»
Но это все было давно, еще
в ту нежную пору, когда человек во всяком
другом человеке предполагает искреннего
друга и
влюбляется почти во всякую женщину и всякой готов предложить руку и сердце, что иным даже и удается совершить, часто к великому прискорбию потом на всю остальную жизнь.
Спасая искренно и горячо от сетей «благодетеля», открывая глаза и матери и дочери на значение благодеяний — он
влюбился сам
в Наташу. Наташа
влюбилась в него — и оба нашли счастье
друг в друге, оба у смертного одра матери получили на него благословение.
Теперь он готов был
влюбиться в бабушку. Он так и вцепился
в нее: целовал ее
в губы,
в плечи, целовал ее седые волосы, руку. Она ему казалась совсем
другой теперь, нежели пятнадцать, шестнадцать лет назад. У ней не было тогда такого значения на лице, какое он видел теперь, ума, чего-то нового.
Студенты все
влюблялись в нее, по очереди или по несколько
в одно время. Она всех водила за нос и про любовь одного рассказывала
другому и смеялась над первым, потом с первым над вторым. Некоторые из-за нее перессорились.
Например, говорит,
в «Горе от ума» — excusez du peu [ни больше ни меньше (фр.).] — все лица самые обыкновенные люди, говорят о самых простых предметах, и случай взят простой:
влюбился Чацкий, за него не выдали, полюбили
другого, он узнал, рассердился и уехал.
В городе прежде был, а потом замолк, за давностию, слух о том, как Тит Никоныч,
в молодости, приехал
в город,
влюбился в Татьяну Марковну, и Татьяна Марковна
в него. Но родители не согласились на брак, а назначили ей
в женихи кого-то
другого.
Но я знаю, однако же, наверно, что иная женщина обольщает красотой своей, или там чем знает,
в тот же миг;
другую же надо полгода разжевывать, прежде чем понять, что
в ней есть; и чтобы рассмотреть такую и
влюбиться, то мало смотреть и мало быть просто готовым на что угодно, а надо быть, сверх того, чем-то еще одаренным.
Сама соседка была злая баба, с постоянной хрипотой злобы
в горле, притеснительное и сварливое существо; из дочерей одна — Вера, ничем не отличалась от обыкновенных уездных барышень,
другая — Софья, я
в Софью
влюбился.
— Оригинал, оригинал! — подхватил он, с укоризной качая головой… — Зовут меня оригиналом… На деле-то оказывается, что нет на свете человека менее оригинального, чем ваш покорнейший слуга. Я, должно быть, и родился-то
в подражание
другому… Ей-богу! Живу я тоже словно
в подражание разным мною изученным сочинителям,
в поте лица живу; и учился-то я, и
влюбился, и женился, наконец, словно не по собственной охоте, словно исполняя какой-то не то долг, не то урок, — кто его разберет!
Сострадательные люди, не оправдывающие его, могли бы также сказать ему
в извинение, что он не совершенно лишен некоторых похвальных признаков: сознательно и твердо решился отказаться от всяких житейских выгод и почетов для работы на пользу
другим, находя, что наслаждение такою работою — лучшая выгода для него; на девушку, которая была так хороша, что он
влюбился в нее, он смотрел таким чистым взглядом, каким не всякий брат глядит на сестру; но против этого извинения его материализму надобно сказать, что ведь и вообще нет ни одного человека, который был бы совершенно без всяких признаков чего-нибудь хорошего, и что материалисты, каковы бы там они ни были, все-таки материалисты, а этим самым уже решено и доказано, что они люди низкие и безнравственные, которых извинять нельзя, потому что извинять их значило бы потворствовать материализму.
но на этом слове голос ее
в самом деле задрожал и оборвался. «Не выходит — и прекрасно, что не выходит, это не должно выходить — выйдет
другое, получше; слушайте, дети мои, наставление матери: не
влюбляйтесь и знайте, что вы не должны жениться». Она запела сильным, полным контральто...
«Чего доброго! может быть, он с горя вздумает
влюбиться в другую и с досады станет называть ее первою красавицею на селе?
И молодые девушки
влюблялись в тех молодых людей, которые давали понять о своей причастности к оккультным обществам, как
в другие годы и
в другой обстановке
влюблялись в тех молодых людей, которые давали понять о своей причастности к центральному революционному комитету.
— Так как же быть? — начал хозяин. —
В моей первой любви тоже не много занимательного: я ни
в кого не
влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, — и все у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились
друг другу и вступили
в брак не мешкая. Моя сказка двумя словами сказывается. Я, господа, признаюсь, поднимая вопрос о первой любви, — надеялся на вас, не скажу старых, но и не молодых холостяков. Разве вы нас чем-нибудь потешите, Владимир Петрович?
— Очень просто. Мне было восемнадцать лет, когда я первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за
другими. Собственно говоря,
в первый и последний раз я
влюбился лет шести
в свою няню; но этому очень давно. Подробности наших отношений изгладились из моей памяти, да если б я их и помнил, кого это может интересовать?
В другой раз я
влюбился в Сонечку, увидав ее у сестры.
Я находил большое удовольствие говорить при ней, слушать ее пение и вообще знать о ее присутствии
в той же комнате,
в которой был я; но мысль о том, какие будут впоследствии мои отношения с Варенькой, и мечты о самопожертвовании для своего
друга, ежели он
влюбится в мою сестру, уже редко приходили мне
в голову.
В семье трех сестер Синельниковых, на даче, собиралось ежедневно множество безусой молодежи, лет так от семнадцати и до двадцати: кадеты, гимназисты, реалисты, первокурсники-студенты, ученики консерватории и школы живописи и ваяния и
другие. Пели, танцевали под пианино,
в petits jeux [Салонные игры (фр.).] и
в каком-то круговоротном беспорядке
влюблялись то
в Юленьку, то
в Оленьку, то
в Любочку. И всегда там хохотали.
Может быть, она
влюбилась в другого?
У Юлии Михайловны, по старому счету, было двести душ, и, кроме того, с ней являлась большая протекция. С
другой стороны, фон Лембке был красив, а ей уже за сорок. Замечательно, что он мало-помалу
влюбился в нее и
в самом деле, по мере того как всё более и более ощущал себя женихом.
В день свадьбы утром послал ей стихи. Ей всё это очень нравилось, даже стихи: сорок лет не шутка. Вскорости он получил известный чин и известный орден, а затем назначен был
в нашу губернию.
Они много говорили о барышнях,
влюблялись то
в одну, то
в другую, пытались сочинять стихи; нередко
в этом деле требовалась моя помощь, я охотно упражнялся
в стихосложении, легко находил рифмы, но почему-то стихи у меня всегда выходили юмористическими, а барышню Птицыну, которой чаще
других назначались стихотворения, я обязательно сравнивал с овощами — с луковицей.
А пожалуй, и
в того и
в другого влюбиться можно.
— «Мой
друг, мой нежный
друг», — пел Ярцев. — Нет, господа, хоть зарежьте, — сказал он и встряхнул головой, — не понимаю, почему вы против любви! Если б я не был занят пятнадцать часов
в сутки, то непременно бы
влюбился.
Пришло несколько офицерчиков, выскочивших на коротенький отпуск
в Европу и обрадовавшихся случаю, конечно, осторожно и не выпуская из головы задней мысли о полковом командире, побаловаться с умными и немножко даже опасными людьми; прибежали двое жиденьких студентиков из Гейдельберга — один все презрительно оглядывался,
другой хохотал судорожно… обоим было очень неловко; вслед за ними втерся французик, так называемый п' ти женом грязненький, бедненький, глупенький… он славился между своими товарищами, коммивояжерами, тем, что
в него
влюблялись русские графини, сам же он больше помышлял о даровом ужине; явился, наконец, Тит Биндасов, с виду шумный бурш, а
в сущности, кулак и выжига, по речам террорист, по призванию квартальный,
друг российских купчих и парижских лореток, лысый, беззубый, пьяный; явился он весьма красный и дрянной, уверяя, что спустил последнюю копейку этому"шельмецу Беназету", а на деле он выиграл шестнадцать гульденов…
По пьесе Хлопонин хочет женить своего сына на дочери Градищева,
в которую тот
влюбился, но которая,
в свою очередь, влюблена
в другого.
Не будь, с одной стороны, катаний на лодках, не будь портних с талиями и т. п., а будь моя жена одета
в нескладный капот и сиди она дома, а будь я, с
другой стороны,
в нормальных условиях человека, поглощающего пищи столько, сколько нужно для работы, и будь у меня спасительный клапан открыт — а то он случайно прикрылся как-то на это время, — я бы не
влюбился, и ничего бы этого не было.
Ну прощай, мой
друг! да смотри — не хандри; сделайся по-прежнему нашим братом-весельчаком,
влюбись в какую-нибудь немецкую Шарлотту, так авось русская Полина выдет у тебя из головы.
— Что, если бы… Если бы вы согласились
в эту неделю
влюбиться в меня, а на следующей неделе попросили у генерала моей руки?.. Постойте… Он почти наверное согласится. Он только и говорит о том, как вы напоминаете его
друга… И… и… одним словом, — вы его слабость…
Вскоре он забыл все мордасовские события, пустился
в вихрь светской жизни на Васильевском острове и
в Галерной гавани, жуировал, волочился, не отставал от века,
влюбился, сделал предложение, съел еще раз отказ и, не переварив его, по ветрености своего характера и от нечего делать, испросил себе место
в одной экспедиции, назначавшейся
в один из отдаленнейших краев нашего безбрежнего отечества для ревизии или для какой-то
другой цели, наверное не знаю.
Окоемов. Не возражай, Зоя! То, что я говорю, дело решенное;
другого выхода из моего положения нет.
В Москве я случайно познакомился с одной дамой. Не ревнуй! Она старуха и безобразна до крайности. Мы часто встречались с ней у моих знакомых; она думала, что я холостой, и на старости лет
влюбилась в меня до безумия.
Все, или почти все, молодые люди
влюбляются — вот общая черта,
в остальных они не сходны, — и во всех произведениях поэзии мы услаждаемся девицами и юношами, которые и мечтают и толкуют всегда только о любви и во все продолжение романа только и делают, что страдают или блаженствуют от любви; все пожилые люди любят порезонерствовать,
в остальном они не похожи
друг на
друга; все бабушки любят внучат и т. д., — и вот все повести и романы населяются стариками, которые только и дело делают, что резонерствуют, бабушками, которые только и дела делают, что ласкают внучат, и т. д.
А будь ты
в другом месте, живи, как добрые люди живут, так я, может быть, не то что волочился б за тобой, а просто
влюбился б
в тебя, рад бы взгляду был твоему, не то что слову; у ворот бы тебя подстерегал, на коленках бы перед тобой выстаивал; как на невесту б свою на тебя смотрел, да еще за честь почитал.
В первой части Обломов лежит на диване; во второй ездит к Ильинским и
влюбляется в Ольгу, а она
в него;
в третьей она видит, что ошибалась
в Обломове, и они расходятся;
в четвертой она выходит замуж за
друга его, Штольца, а он женится на хозяйке того дома, где нанимает квартиру.
Одни говорили, что Юлия,
влюбившись в Бахтиарова, ушла к нему ночью; муж, узнав об этом, пришел было за ней, но его выгнали, и он был столько глуп, что не
в состоянии был ничего предпринять; что на
другой день поутру Юлия возвратилась к мужу, потому что Бахтиаров, которому она, видно, наскучила, прогнал ее, и что теперь между ними все уже кончено.
Она рассказала брату, как губернский лев с первого ее появления
в обществе начал за ней ухаживать, как она сначала привыкла его видеть, потом стала находить удовольствие его слушать и потом начала о нем беспрестанно думать: одним словом,
влюбилась, и
влюбилась до такой степени, что
в обществе и дома начала замечать только его одного; все
другие мужчины казались ей совершенно ничтожными, тогда как он владел всеми достоинствами: и умом, и красотою, и образованием, а главное, он был очень несчастлив; он очень много страдал прежде, а теперь живет на свете с растерзанным сердцем, не зная, для кого и для чего.
Следствием этого было то, что тринадцати лет мальчик уже был совершенно развращен и, «
влюбившись в комнатную дома нашего девку, сделался
в короткое время невольником рабы своей», а потом, спознавшись с сыном соседнего помещика, воспитанным так же хорошо, принялся за игру, пьянство и др.
Другой господчик пишет во «Всякой всячине...
— Лучше бы вы этого не говорили. Досадно слушать! — возразила Татьяна Ивановна. — Просто вы повеса, волокита. Вот бы вам завлечь бедную девушку, потом бросить ее и
влюбиться в другую даму.
Их заменили
другие: эти волочились за нею, чтоб возбудить ревность
в остывающей любовнице, или чтоб кольнуть самолюбие жестокой красоты; — после этих явился третий род обожателей: люди, которые
влюблялись от нечего делать, чтоб приятно провести вечер, ибо Лизавета Николавна приобрела навык светского разговора, и была очень любезна, несколько насмешлива, несколько мечтательна…
Некоторые из этих волокит
влюбились не на шутку и требовали ее руки: но ей хотелось попробовать лестную роль непреклонной… и к тому же они все были прескушные: им отказали… один с отчаяния долго был болен,
другие скоро утешились… между тем время шло: она сделалась опытной и бойкой девою: смотрела на всех
в лорнет, обращалась очень смело, не краснела от двусмысленной речи или взора — и вокруг нее стали увиваться розовые юноши, пробующие свои силы
в словесной перестрелке и посвящавшие ей первые свои опыты страстного красноречия, — увы, на этих было еще меньше надежды, чем на всех прежних; она с досадою и вместе тайным удовольствием убивала их надежды, останавливала едкой насмешкой разливы красноречия — и вскоре они уверились, что она непобедимая и чудная женщина; вздыхающий рой разлетелся
в разные стороны… и наконец для Лизаветы Николавны наступил период самый мучительный и опасный сердцу отцветающей женщины…
Такая горничная, сидя за работой
в задней комнате порядочного дома, подобна крокодилу на дне светлого американского колодца… такая горничная, как сальное пятно, проглядывающее сквозь свежие узоры перекрашенного платья — приводит ум
в печальное сомнение насчет домашнего образа жизни господ… о, любезные
друзья, не дай бог вам
влюбиться в девушку, у которой такая горничная, если вы разделяете мои мнения, — то очарование ваше погибло навеки.
В продолжение всей своей молодости этот человек не пристрастился ни к чему — ни к женщинам, ни к вину, ни к картам, ни к почестям, и со всем тем,
в угодность товарищей и
друзей, напивался очень часто,
влюблялся раза три из угождения
в женщин, которые хотели ему нравиться, проиграл однажды 30 т<ысяч>, когда была мода проигрываться, убил свое здоровье на службе потому, что начальникам это было приятно.
Тринадцати лет, представьте,
влюбилась в своего теперешнего мужа и тогда же нам объявила, что за
другого не пойдет.
— Странная, я ее не понимаю; она очень умная девушка, но
в этом отношении смешна: она
влюбилась в него на
другой же день, как увидела его.
Между прочим, я имел неосторожность сказать, что меня удивляет странный выбор пиесы для сегодняшнего спектакля и что, кажется, нетрудно было бы найти
другую, с содержанием более серьезным, написанную человеческим языком,
в которой образованный и храбрый капитан не
влюблялся бы с первого взгляда
в дочь старосты, не бросался бы перед ней на колени и не объяснялся
в любви языком аркадского пастушка.
Поручик, например, любил, может быть, общество порядочных женщин и важных людей — генералов, полковников, адъютантов, — даже я уверен, что он очень любил это общество, потому что он был тщеславен
в высшей степени, — но он считал своей непременной обязанностью поворачиваться своей грубой стороной ко всем важным людям, хотя грубил им весьма умеренно, и когда появлялась какая-нибудь барыня
в крепости, то считал своей обязанностью ходить мимо ее окон с кунаками [Кунак — приятель,
друг, на кавказском наречии.]
в одной красной рубахе и одних чувяках на босую ногу и как можно громче кричать и браниться, — но всё это не столько с желанием оскорбить ее, сколько с желанием показать, какие у него прекрасные белые ноги, и как можно бы было
влюбиться в него, если бы он сам захотел этого.
Критик Григорий Ландау читает свои афоризмы. И еще
другой критик, которого зовут Луарсаб Николаевич. Помню из читавших еще Константина Ландау из-за его категорического обо мне, потом, отзыва — Ахматовой. Ахматова: “Какая она?” — “О, замечательная!” Ахматова, нетерпеливо: “Но можно
в нее
влюбиться??” — “Нельзя не
влюбиться”. (Понимающие мою любовь к Ахматовой — поймут.)
— Седина
в бороду, а бес
в ребро… Впрочем, брат, трудно не
влюбиться в эту девушку
в красном, видя ее каждый день такой, какой мы ее сегодня видели! Чертовски хорошенькая! Только не по его рылу она… Он должен это понимать и не ревновать так эгоистически… Люби, но не мешай и
другим, тем более, что знаешь, что она не про тебя писана… Этакий ведь старый болван!